К памятной дате 100-летия Ижевско-Воткинского эсеровского антисоветского мятежа в далеком 1918 году властные структуры республики готовились заблаговременно. Для проведения этого, по выражению сегодняшних властных структур, знакового исторического события была сформирована республиканская комиссия по проведению торжественных мероприятий. Цель проводимых в республиканском музее имени К. Герда, имени Калашникова под трендом: ”Молюсь за тех и за этих”, повторение этого предложено провести в музеях города Ижевска 18 апреля.
Интересно отметить, что проведение значительно более важной даты, а именно 100-летия Великого Октября, власть постаралась не заметить.
Мы приближаемся к 100-летнему юбилею Ижевско-Воткинского восстания. Праздничных чувств это, впрочем, не вызывает, поскольку все, что случилось в далеком уже 1918 году, было большой национальной трагедией. Отзвуком тех событий сегодня остается глубокий общественный раскол в оценке этого явления. Он, как правила, проявляется в излишней эмоциональности мнений, игнорировании, а то и передергивании фактов, их мифологизации и политизации. Боюсь, что такая тенденция будет только усиливаться. Многое указывает на это. Уже сейчас обращает на себя внимание особенность идеологии, положенной в основу проходящих и готовящихся официальных мероприятий, посвященных истории мятежа. Основной их тренд вполне укладывается в строки известного стихотворения М. Волошина: ”Молюсь за тех и за других”.
Действительно, среди тех, кто тогда оказался по разные стороны баррикад, преобладали люди, чьи представления о будущей России радикально разошлись. Они были искренни в своих убеждениях и чувствах. В этом нет сомнения. Но, к сожалению, сегодня призыв поэта к объективности и непредвзятости нередко воспринимается формально, как некая часть обязательного, но в сущности ни к чему не обязывающего ритуала. Слишком часто “демократические “ историки и краеведы, а вслед за ними и либеральствующая общественность искажают, деформируют историю мятежа в пользу повстанцев. Кто-то делает это осознанно, кто-то код влиянием моды или давления общественного мнения, что, впрочем, не меняет свои сказанного или написанного ими. При таком подходе надеяться на объективное освещение не приходится. Поэтому необходимо, опираясь на факты и логику исторического развития, решительно противостоять тем, кто вольно или невольно искажает прошлое. И начинать необходимо с принципиальных вещей. Прежде всего, с оценки характера и сущности восстания.
В постсоветские десятилетия в массовое сознание россиян усиленно внедрялась мысль о мятеже как о рабочем восстании против Советской власти. Идея, надо сказать, не новая. Появилась она еще в годы Гражданской войны и стала базовой в антисоветской пропаганде. Уж очень хотелось тем, кто ее выдвинул противопоставить рабочий класс Советской власти и коммунистической партии. Именно тогда загуляла по страницам правоэсеровских, меньшевистских и белогвардейских газет, журналов и мемуаров утверждение о стихийном и массовом выступлении ижевских и воткинских рабочих против диктатуры пролетариата. Причем, подавалась она как аксиома, не требующая обоснования.
После развала Советского Союза и возврата к капиталистической модели развития, причем в наихудшей олигархической форме, этот тезис был реанимирован и использован для компромата советского строя и социализма. При этом игнорировались достижения советской исторической науки. В частности, закрывались глаза на собранные ею факты о реальной численности рабочих, поднявших оружие против Советской власти. Между тем, многие из них были почерпнуты из белогвардейских источников, которым было невыгодно преуменьшать число таких рабочих. Их насчитывалось около 2 тысяч человек из общей численности добровольцев в Ижевске в первые дни после свержения власти Советов в 5-7 тысяч человек. Много это или мало? К началу мятежа на Ижевском заводе было 20-22 тыс. рабочих. Суть, впрочем, не в цифрах, они приблизительные. Главное в том, что мятежников поддержало меньшинство рабочих. Основную массу добровольцев составили выходцы из других социальных слоев.
Реальная трагедия событий в Ижевске, позднее в Воткинске, заключалась в том, что подавляющее большинство местных рабочих отстранились от участия в событиях, заняли выжидательную позицию, так как не хотели участвовать в братоубийственной Гражданской войне. Анализируя поведение этих рабочих, а их было немало в других регионах страны, В.И. Ленин охарактеризовал его как распространенное, подчеркнув одновременно его временный, непродолжительный характер. Со всей очевидностью это проявилось уже в событиях. Не случайно Воткинск и Сарапул пришлось брать ижевским добровольцам, так как силы радикальной оппозиции здесь оказались недостаточными для самостоятельного выступления. К сожалению, рамки статьи не позволяют более основательно изложить этот сюжет, но, думая, что и приведенных фактов достаточно, чтобы увидеть фальшь и политическую ангажированность идеи о рабочем восстании в Ижевско-Воткинском районе.
Еще одним весьма популярным среди определенной категории историков и краеведов, причем не только в Удмуртии, является утверждение о том, что мятеж был антибольшевистским, но не антисоветским. Это лукавое утверждение основывается на том, что после свержения власти большевиков и их союзников на мятежной территории продолжали действовать Советы. Действительно, сохранились, но, во-первых, не везде. В Сарапуле и в сельской местности их не стало. А во-вторых, там, где они продолжили существовать, из них изгнали большевиков и другие социалистические партии левой ориентации, и лишили Советы статуса государственных органов. В Ижевске, правда, Совет формально находился у власти до начала сентября 1918 года, когда к власти пришел Временный Прикамский Комитет членов Учредительного Собрания (Прикамуч). Эта коллизия была связана с тем, что в противном случае Ижевску грозило или безвластие, или военная диктатура. Принципиально же вопрос о лишении Советов власти был решен правыми эсерами и меньшевиками еще до мятежа. Они неоднократно заявляли, что в случае прихода к власти неизбежен возврат к идеалам Февральской буржуазно-демократической революции, где Советам отводилась роль общественных классовых организаций. Поэтому, в принципиальном плане, лишены всяких оснований рассуждения о Советах на мятежных и советских территориях как равнозначных организациях. Если и можно о чем-то в этом плане говорить, то, пожалуй, только о внешнем их сходстве и не более того.
В завершение стоит остановиться на одном из ключевых положений “демократической” концепции истории мятежа, положении о самоорганизации (как выразился недавно один из уральских историков) рабочих в борьбе с большевиками и Советской властью. По существу, это слегка закамуфлированный вариант идеи о восстании, организованном самими рабочими. Факты, однако, опровергают это мнение. Они указывают на продуманную и скоординированную деятельность целого ряда общероссийских организаций по подготовке в Ижевско-Воткинском районе как звена широкого замысла свержения Советской власти в России. Документы подтверждают, что Ижевск входил в число тех городов России, где действовала крупнейшая антисоветская организация “Союз защиты Родины и Свободы” (СЗРиС) под руководством Б.В.Савинкова. Именно сюда направились многие участники мятежа в Ярославле в июле 1918 года после его поражения. Савинковцы опирались на местные ячейки Всероссийского Союза Георгиевских Кавалеров и другие объединения военнослужащих Первой мировой войны, более известные как “Союзы фронтовиков”. Теснейшим образом с этими организациями на общероссийском и местном уровне координировали свою деятельность правые эсеры. Боевая организация при ЦК ПСР также вела переброску офицеров в район будущего мятежа. Поэтому возлагать ответственность за подготовку к свержению Советской власти, как это часто делается, исключительно на “Союзы фронтовиков”, неверно. Они являлись лишь одним из инструментов, использованных коалицией разнородных антисоветских сил. Наличие большого кадра — по разным оценкам только в Ижевске от 300 до 400, боевых офицеров, в том числе 3-4 полковников стало одной из важнейших причин временной ликвидации власти Советов, ослабленной уходом большинства большевистской, эсеро-меньшевистской и анархистской организаций на фронт.
В Ижевске с численностью населения около 80 тыс. человек, накануне мятежа осталось лишь 45 большевиков, из которых только единицы находились в заводских цехах. Следует также учесть, что среди защитников Советской власти не было фактически военных специалистов, все они были гражданскими людьми. Сложившись вместе все эти и многие другие факторы не позволили переменить апатию и равнодушие пролетарской массы, обусловив временное поражение революции.
Конечно, невозможно в одной статье рассказать более-менее подробно о событиях столь масштабного события как мятеж в Ижевско-Воткинском районе в 1918 году. Думаю, впрочем, что редакция и далее не оставит без внимания эту тему.
П.Н. ДМИТРИЕВ, к.и.н., доцент